Армейский спецназ часть 1.

 

Спецназ – это разведка специального назначения.Диверсионная, силовая разведка. В каждой дивизии одна рота занимается этим.Армия на ступень выше дивизии, поэтому в её распоряжении не рота, а батальонразведчиков-диверсантов.

 

1

 

- Начальник разведки 13-й армии приказал мне пройтисокращённый курс подготовки для работы в батальоне спецназа.

- Да… да… я знаю… заходи.-

Он широко улыбается. Ручищи у него как клешни у краба. Онипо локоть обнажены и напоминают мне здоровенные, необыкновенно чистые,волосатые лапы хирурга, делавшего мне операцию пять лет назад. Он босиком, взелёной куртке и в зелёных брюках, мягких, но, видимо, прочных. – Переодевайся.

Мы в широком, солнечном спортивном зале. Посреди зала дваодиноких стула кажутся совсем маленькими в этой необъятной шири.

-Садись.

Мы сели на стулья лицом к лицу.

- Руки на колени положи и расслабь их как плети. Всегда таксиди. В любой обстановке ты должен быть предельно расслаблен. Нижние зубы недолжны касаться верхних. Челюсть должна отвисать, слегка, конечно. Шеюрасслабь. Ступни на полу. Ногу на ногу никогда не клади – это нарушаеткровообращение. Т-а-а-к.- Он встал, обошёл меня со всех сторон, придирчивооглядывая. Потом ручищами ощупал шею, мышцы спины, кисти рук.

- Никогда не барабань пальцами по стулу. Так делают тольконеврастеники. Советская военная разведка таких в своих рядах не держит. Что ж,ты достаточно расслаблен, приступим к занятиям.

Он садится на стул, руками держится за сиденье, потомкачается на двух задних ножках стула и вдруг, качнувшись резко назад,опрокидывается на спину вместе со стулом. Улыбается. Вскакивает. Поднимает стули садится на него, кладёт руки на колени. – Запомни, если ты падаешь назад,сидя на стуле, с тобой ничего не может случиться, если, конечно, сзади нетстены или ямы. Падать назад, сидя на стуле, так же просто и безопасно, какопуститься на колени или встать на четвереньки. Но природа наша человеческаяпротивится падению назад. Нас останавливает наша психика… Возьмись руками засиденье… Я тебя подстраховывать не буду, удариться ты всё равно не можешь…Покачайся на задних ножках стула… Стой, стой, боишься? – Боюсь.

- Это ничего. Это нормально. Было бы странно, если бы небоялся. Все боятся. Возьмись руками за сиденье. Начинай без моих команд.Покачались …

Я качнулся на стуле, балансируя, затем слегка нарушилравновесие, качнувшись чуть больше, и стул медленно пополз в бездну. Я вжался всиденье. Я втянул голову в плечи. Потолок стремительно уходил вверх, но падениезатянулось. И вдруг спинка стула грохнулась об пол. Только тут я по настоящемуиспугался и в то же мгновение радостно рассмеялся: со мной решительно ничего неслучилось. Голова, повинуясь рефлексу, чуть ушла вперёд, и оттого я просто немог удариться затылком. Удар приняла спина, плотно прижатая к спинке стула. Ноплощадь спины гораздо больше площади ступней, и оттого падение назад менеенеприятно, чем прыжок со стула на землю.

Он протянул мне руку, помогая подняться с пола. – А можно яещё попробую? – Конечно, можно, - улыбается. Я сел на стул, ухватился руками засиденье и повалился назад.

- Я ещё попробую, - радостно кричу я.

- Да, да, наслаждайся.

 

2

 

По нашему заказа Академия наук разработала методику прыжковиз поезда, автомобиля, трамвая… Математические формулы тебе не нужны, запомнитолько вывод: из стремительно несущегося поезда надо прыгать задом и назад,приземляться на согнутые ноги, стараясь сохранить равновесие и не касаясьруками земли. В момент приземления нужно мощно оттолкнуться и несколько секундпродолжать бег рядом с поездом, постепенно снижая скорость. Наши ребята прыгаютс поездов на скорости 75 километров в час. Это общий стандарт. Но естьодиночки, которые этот стандарт значительно перекрывают, прыгая с гораздо болеескорых поездов, прыгая под уклон, с мостов, прыгая с оружием в руках и созначительным весом за спиной. Запомни, главное – не коснуться руками земле.Ноги вынесут тебя. Мышцы ног обладают исключительной силой, динамичностьювыносливостью. Касание рукой может нарушить стремительный ритм движения ног. Заэтим следует падение и мучительная смерть. Потренируемся. Вначале тренажёр.Настоящий поезд будет позже. Начнём со скорости десять километров в час…

 

3

 

А через месяц мы вдвоём стояли на перилах железнодорожногомоста. Далеко внизу холодная свинцовая река медленно несёт свои воды,сворачиваясь в могучие змеиные кольца у бетонных опор. Я уже грамотен ипонимаю, что человек может ходить даже по телеграфному проводу над бездоннойпропастью. Всё дело в психической защите. Человек должен быть уверен, что ничегоплохого не случится, и тогда всё будет нормально. Цирковые артисты тратят годына элементарные вещи, и всё равно ошибаются. У них нет научного подхода. Онибазируют свою подготовку на физических упражнениях, не уделяя достаточноговнимания психологии. Они тренируются много, но не любят смерть, боятся её,стараются её обойти, забывая о том, что можно наслаждаться не только чужойсмертью, но и своей собственной. Только люди, не боящиеся смерти, могут творитьчудеса.

- Дураки говорят, что вниз смотреть нельзя, - кричит он.-

Какое наслаждение смотреть вниз на водовороты!

Я смотрю в глубину, и она больше не кажется мне жуткой ивлекущей, как змеиная пасть для лягушонка. И ладони мои больше не покрываютсяотвратительной холодной влагой.

 

4

 

Главный элемент снаряжения диверсанта – обувь. Послепарашюта, конечно. Матёрый диверсант со шрамом на щеке выдал мне со склада паруботинок, и я с интересом их разглядываю. Обувь эта – не то что ботинки, но и несапоги. Нечто среднее. Гибрид, сочетающий в себе лучшие качества и сапога, иботинка. В ведомости эта обувь числится под названием Бэ-Пэ – БотинкиПрыжковые. Так их и будем называть.

Сделаны эти ботинки из толстой мягкой воловьей кожи и весятгораздо меньше, чем кажется по их виду. Ремней и пряжек на каждом ботинкемного: два ремня вокруг пятки, один широкий вокруг ступни, два – вокруг голени.Ремни тоже очень мягкие. Каждый ботинок впитал в себя опыт тысячелетий. Ведьтак ходили в походы наши предки: обернув ногу мягкой кожей и затянув еёремнями. Мои сапоги- ботинки именно так и сделаны: мягкая кожа да ремни.

Но вот таких подошв предки не знали. Подошвы толстые,широкие и мягкие. Мягкие, конечно, не значит, что не прочные. В каждой подошвепо три титановых пластинки, они как чешуя, одна на другую наложены – и прочно,и гибко. Такие титановые пластинки- чешуйки в бронежилетах используются – пулейне пробьёшь. Конечно, в подошвы они не против пуль вставлены. Эти титановыепластинки защищают ступни от шипов и кольев, что в изобилии встречаются наподступах к особо важным объектам. При случае с таким подошвами и по огнюбегать можно. Пластинки и ещё одну роль выполняют, они чуть выступают в стороныиз подошв и служат опорами для лыжных креплений.

Рисунок на подошвах ботинок скопирован с подошв солдатскойобуви наших вероятных противников. В зависимости от того, в каких районахпредстоит действовать, мы можем оставлять за собой стандартный американский,французский, немецкий или любой другой след.

Но всё же главная хитрость не в этом. Диверсионный, точнеепрыжковый, ботинок имеет каблук впереди, а подошву сзади. Так что когдадиверсант идёт в одну сторону, его следы повёрнуты в другую. Понятно, чтокаблуки сделаны более тонкими, а подошвы более толстыми, чтобы ноге былоудобно, чтобы перестановка каблука и подошвы не создавала трудностей приходьбе.

Опытного следопыта вряд ли обманешь. Он-то знает, что приэнергичной ходьбе носок оставляет более глубокую вмятину, чем пятка. Но многоли людей всматривается в отпечатки солдатских подошв? Кто из них знает, чтоносок оставляет более чёткий след? Многие ли обратят внимание на то, что вдругпоявился след, у которого всё наоборот? Многие ли смогут по достоинству оценитьувиденное? Кому придёт в голову идея сапога, у которого каблук на носке, аподошва на пятке? Кто догадается, что, если следы ведут на восток, значит,человек шёл на запад?

Да ведь и мы не глупые. Диверсанты, как волки, они по одномуне ходят. И, как волки, мы идём след в след. Пойми поди, сколько нас в группебыло, трое или сто. А когда по одному следу прошло много ног, то уловить тонкийнюанс, что наши каблуки вдавили грунта больше, чем носки, практическиневозможно.

К диверсионному ботинку есть только один тип носка: оченьтолстый, чистой шерсти. И куда бы мы ни шли, в тайгу или в знойную пустыню,носки всегда будут одинаковыми: толстые очень, шерстяные, серого цвета. Такойносок и греет хорошо, и хранит ногу от пота, не трёт её и сам не стирается. Аносков у диверсанта две пары. Хоть на один день идёшь, хоть на месяц. Две пары.Крутись, как хочешь.

Белье льняное, тонкое. Оно должно быть новым, но уже немногоношенным и минимум один раз стиранным. Поверх тонкого белья одевается «сетка» -второе бельё из мягких верёвок в палец толщиной. Так что между верхней одеждойи тонким бельём всегда остаётся воздушная прослойка почти в сантиметр. Умнаяголова это придумала. Если жарко, если пот течёт, если всё тело горит, такаясетка – спасение. Одежда к телу не липнет, и вентиляция под одеждой отменная.Когда холодно – воздушная прослойка хранит тепло как перина, и вдобавок не веситничего. Сетка ещё одно назначение имеет. Комариный нос, проткнув одежду,попадает в пустоту, не доставая до тела. Ведь диверсанта в поле только злаясудьба выгнать может. Диверсант в лесу да на болоте обитает. Он часами в жгучейосоке, в огневой крапиве лежит под звенящим комариным зудом. Только сетка его испасает. А уж сверху брюки и куртка зелёные, из хлопчатобумажной ткани. Швывезде тройные. На сгибах, на локтях и коленях, на плечах материя тоже тройная,для большей прочности.

На голове диверсанта шлем. Зимой он кожаный, меховой, сшёлковым подшлемником. Диверсионный шлем из двух частей, собственно шлем имаска. Шлем не должен слетать ни при каких условиях, даже при десантировании.На шлеме не должно быть ничего, что могло бы помешать куполу и стропам парашютачётко раскрыться – никаких пряжек, ремешков и выступов на внешней части.Поэтому десантный шлем выполнен точно по форме человеческой головы и плотнозакрывает её верхнюю часть, шею и подбородок, оставляя открытыми глаза, нос ирот. Во время сильного мороза, а также ради маскировки глаза, нос и ротзакрываются маской.

Есть у диверсанта ещё одна куртка. Она толстая, тёплая,лёгкая, непромокаемая. В ней можно в болоте лежать – не промокнешь, и спать вснегу – не замёрзнешь. Длина куртки – до середины бедра – и ходить не мешает, иесли надо на льду сутками сидеть, чтоб она сиденьем служила. Снизу курткаширокая. При беге и быстрой ходьбе это очень важно – вентиляция. Но если нужно,нижняя часть может быть стянута туго, облегая ноги и сохраняя тепло. Раньшедиверсанты и брюки такие же имели, толстые да тёплые. Но это было неправильно.Когда идёшь сутками, не останавливаясь, такие брюки – помеха. Они всювентиляцию нарушают. Наши предки мудрые никогда меховых брюк не носили. Вместоэтого были у них длинные шубы до пят. Правы они были. В меховых брюкахсопреешь, а в длинной шубе – нет. Древний опыт теперь учтён, и диверсант имееттолько куртку, но в случае необходимости к ней пристегиваются длинные полы,которые закрывают тело почти до земли: всегда тепло, но никогда не жарко. Этиполы легко отстёгиваются и скручиваются рулоном, не занимая много места.

Раньше куртки выворачивались на две стороны. Одна сторонабелая, другая пятнистая, серо-зелёная. Но и это было неправильно. Курткаизнутри должна быть нежной, ласкать диверсантское тело. А снаружи она должнабыть грубой, как шкура носорога. Поэтому куртки теперь не выворачиваются на двестороны. Они нежные изнутри и корявые снаружи. А цвета они грязно-серого, какпрошлогодняя трава или как грязный снег. Цвет выбран очень удачно. Ну, а еслинужда острая, поверх куртки можно надеть белый лёгкий маскировочный халат.

Всё снаряжение диверсанта складывается в РД – ранецдесантный. Он, как и одежда, грязно-серый. Форма его прямоугольная, выполнен ониз плотной материи. Чтобы не оттягивал плечи назад, ранец сделан плоским, ношироким и длинным. Крепления десантного ранца сделаны так, что его можнозакрепить на теле в самых разных положениях. Его можно повесить на грудь, можнозакрепить на теле в самых разных положениях. Его можно повесить на грудь, можнозакрепить высоко за спиной, можно опустить вниз на самую задницу или повеситьна поясе, высвободив на время растёртые плечи.

Куда бы диверсант ни шёл, у него только одна фляга воды –810 граммов. Кроме этого, он имеет флакончик с маленькими коричневымиобеззараживающими таблетками. Такую таблетку можно бросить в воду, загрязнённуюнефтью, бациллами дизентерии, мыльной пеной. Через минуту вся грязь и отраваоседает вниз, а верхний слой можно слить и выпить. Чистая вода, полученнаятаким способом, имеет отвратительный вкус и запах. Но диверсант пьёт её. Тот,кто знает, что такое настоящая жажда, пьёт и эту воду с величайшимнаслаждением.

Идёт диверсант на задание на неделю или на месяц, он несёт ссобой всегда одинаковое количество продовольствия – 2.765 граммов. В ходеоперации ему могут подбросить с воздуха и продовольствия, и воды, ибоеприпасов. Но этого может и не случиться, и тогда живи как знаешь. Почти трикилограмма продовольствия – это очень много, учитывая необычайную калорийностьспециально разработанной пищи, изготовленной особым образом. Но если этого нехватит, продовольствие нужно добывать самостоятельно. Можно убить оленя иликабана, можно наловить рыбы, можно есть ягоды, грибы, ежей, лягушек, змей,улиток, земляных червей, можно вываривать березовую кору и дубовые жёлуди,можно… да мало ли что может съесть голодный человек, особенно если он владеетконцентрированным опытом тысячелетий.

Кроме продовольствия, в десантном ранце диверсант несёт ссобой четыре коробки сапёрных спичек, которые не намокают, горят на любом ветруи под водой. У него сто таблеток сухого спирта. Он не имеет права разжигатькостёр. Поэтому он греется и готовит пищу у огонька таблетки. Этот огонёк точнотакой же, как огонёк свечки, только более устойчив на ветру. Есть в его ранце идва десятка других таблеток от всяких болезней и против отравлений.

А ещё в десантном ранце – одно полотенце, зубная щётка ипаста, безопасная бритва, тюбик жидкого мыла, рыболовный крючок с леской,иголка с ниткой. Расчёску диверсант с собой не носит. Перед выброской егостригут наголо – меньше голова потеет и волосы мокрые не залепят глаза. Замесяц отрастают новые волосы, но не настолько длинные, чтобы тратитьдрагоценное место для расчёски. Он и так много несёт на себе.

Есть для варианта вооружения диверсанта: полный комплект иоблегченный. Полный комплект – это автомат Калашникова АКМС и 300 патронов кнему. Некоторые автоматы имеют дополнительно ПБС – прибор бесшумной ибеспламенной стрельбы – и НСП – ночной бесподсветный прицел. Во времядесантирования автомат находится в чехле, чтобы не помешать правильномураскрытию парашюта. Чтобы в первый момент после приземления не оказатьсябеззащитным, каждый диверсант имеет бесшумный пистолет и 32 патрона к нему. Акроме того, на правом голенище висит огромный диверсионный нож-стропорез, а налевом голенище – четыре запасных лезвия для ножа. Диверсионный нож – необычный. В его рукоятке могучая пружина. Можно снять предохранитель, а затемнажать на кнопку спуска, и лезвие ножа со свистом метнётся вперёд, отбрасываяруку с пустой рукояткой назад. Тяжёлое лезвие выбрасывается на 10 метров. Еслионо попадёт в дерево, то вытащить его не всегда возможно, и тогда диверсантвставляет запасное лезвие, всем телом наваливаясь на рукоять, чтобы согнутьмогучую пружину. Затем застёгивается предохранитель, и диверсионным ножом сноваможно пользоваться как обычным: резать хлеб и людей, использовать его какнапильник или сапёрные ножницы для резания колючей проволоки. Вдобавок ко всемуэтому в полный комплект вооружения диверсанта входят ещё шесть гранат,пластическая взрывчатка, мины направленного действия или другое тяжёлое оружие.

Облегчённый комплект несут офицеры и радисты. В него входятавтомат со 120 патронами, бесшумный пистолет и нож. Всё это выдаёт мне наскладе бывалый диверсант. Я иду с группой диверсантов посредником. Япроверяющий, и поэтому мне не надо стрелять. Но я тоже офицер разведки, и тожедолжен чувствовать вес оружия и снаряжения.

 

5.

 

 

Каждый в Советской Армии укладывает свой парашют лично. Этои к генералам относится. Не знаю, прыгал ли Маргелов, став генералом армии, нобудучи генерал-полковником, - прыгал. Это я знаю точно. И конечно, сам для себяпарашют укладывал. А кроме Маргелова, в воздушно –десантных войсках многогенералов, и все прыгают. А кроме них, десятки генералов в военной разведке, ите из них, кто прыгать продолжает, сами себе парашюты укладывают. Это мудро.Если ты гробанулся, то и вся ответственность на тебе на мёртвом. А живые затебя не отвечают.

Все парашюты хранятся на складе. Они уложены, опечатаны,всегда готовы к использованию. На каждом парашюте расписка на шёлке: «РядовойИванов. Этот парашют я укладывал сам». Но если нас поднимает не ночная тревога,если нас используют по плану с полным циклом подготовки, то все парашютыраспускают и укладывают вновь. И вновь каждый на нём распишется: «Этот парашютя укладывал сам».

Укладка производится в тех условиях, в которых придётсяпрыгать. А прыгать придётся на морозе, оттого и укладка тоже на морозе. Шестьчасов. Столько времени укладывает парашюты сегодня весьразведывательно-диверсионный батальон. На широкой площади, отгороженной высокимзабором от любопытных глаз.

Приготовили парашютные столы. Парашютный стол – это не столвообще. Это просто кусок длинного брезента, который расстилают на бетоне икрепят специальными колышками. Укладка идёт в две очереди. Вначале вдвоёмукладываем твой парашют: ты старший, я помогающий. Потом уложим мой парашют,ролями при этом поменяемся. Потом уложим твой запасной, снова ты будешьстарший, а потом мой запасной – тогда снова старшим буду я. Некоторых из насбудут бросать не с двумя, а с одним парашютом. Но кому выпадет этот жребий,пока неизвестно. И оттого каждый готовит оба своих парашюта.

Начали. Операция первая. Растянули купол и стропы попарашютному столу. В каждой роте есть офицер – заместитель командира роты попарашютно-десантной службе – зам. по ПДС. Он подаёт всей роте команду. И онпроверяет правильность её исполнения. Убедившись, что все ее выполнили правильно,он подаёт вторую команду: «Вершину купола закрепить!». И опять пошёл по рядам,проверяя правильность выполнения. У каждого из нас за плечами немалый опытукладки. Но мы люди. И мы ошибаемся. Если у кого-то будет обнаружена ошибка,его парашют немедленно распустят, и он начнёт укладку с самого начала. Перваяоперация. Правильно. Вторая операция… Рота терпеливо ждёт, пока тот, ктоошибся, выполнит всё с самого начала и догонит роту. Операция семнадцатая. Амороз трескучий…

Темнеет зимой рано. И мы полностью завершаем укладку уже присвете прожекторов в морозной мгле. Мы уйдём в тёплые казармы, а наши парашютыпод охраной останутся на морозе. Если их занести в помещение, то на холоднойматерии осядут невидимые глазу капельки влаги. А завтра, когда их снова вынесутна мороз, капельки превратятся в мельчайшие льдинки, крепко прихватив пластыпиркаля и шёлка. Это смерть. Вещь понятная даже самым молодым солдатам. А ведьслучается такое, и гибнут всем взводом, всей ротой. Ошибок, возможных приукладке и хранении, - сотни. Расплата всегда одна – жизнь.

Закоченевшей рукой я расписываюсь на шёлковых полосках двухсвоих парашютов: «Старший лейтенант Суворов. Этот парашют я укладывал сам».Если я разобьюсь, то виновного легко найдут. Это буду, конечно, я.

 

6.

 

Мы греемся в приятном тепле казармы. Потом поздний ужин. Ауж после него последние приготовления. Все уже пострижены наголо. Всех в баню,в парную. Попарьте, ребята, косточки, не скоро вам ещё придётся с горячей водойвстретиться. Далеко за полночь – отбой. Каждый должен выспаться на нескольконедель вперёд. Сон каждому по десять часов. Все окна в казарме плотно завешенымаскировочными шторами, чтобы утром никто не проснулся рано. Сон у каждогочтобы глубоким был. Поднимут нас очень поздно. Это не будет: «Рота, подъём!Построение через 30 секунд!». Нет, несколько солдат и сержантов, которые непрыгают на этот раз, которые несут охрану рот, их парашютов и вооружения, будутподходить тихо к каждому и осторожно будить: «Вставай, Коля, время».«Вставайте, товарищ старший лейтенант, время». – Время. Вставайте, ребята. Нашевремя.

 

 

7.

 

Сорок третья диверсионная группа 296-го отдельногоразведывательного батальона Спецназа в своём составе имеет 12 человек. Я иду сгруппой тринадцатым. Я – посредник, контролёр действий группы. Мне легче всех.Мне не нужно принимать решений. Моя задача – в самые неожиданные моментызадавать вопросы то солдатам, то командиру группы, то его заместителю. У меня ссобой тетрадь с сотней вопросов. Моё дело эти вопросы задать и ответы на них зафиксировать.Потом офицеры разведывательного отдела штаба армии под руководством полковникаКравцова разберутся, кто ошибался, а кто нет.

Диверсионная группа несёт с собой две радиостанции типаР-351 М, шифровальную машинку, аппараты сверхскоростной передачи сигналов.

Сегодня ночью будет произведена операция по ослеплениюрадиолокационных станций 8-й гвардейской танковой армии, против которой мысейчас действуем. Одновременно с этим будет произведен массированный ракетный иавиационный удар по её командным пунктам и скоплениям войск. В ходе этого ударабудут высажены первые 28 диверсионных групп нашего батальона. Группы имеютразные задачи и разный состав, от трёх до сорока человек. В последующие ночибудет производиться выброс новых групп. От трёх до восьми групп в ночь.Десантирование производится в разных районах, с разных маршрутов и с разныхвысот. Нас сегодня бросают со сверхмалой высоты. Сверхмалая – это сто метров. Укаждого из нас только по одному парашюту. Раскрытие не свободное, апринудительное. Второй парашют на сверхмалой высоте совсем не нужен.

 

 

8.

 

 

Страх животный в людских глазах видел? Это когда насверхмалой высоте с принудительным раскрытием бросают. Хорошо с трёх тысячпрыгать! Красота. А тут только сто. Много разных хитростей придумано, чтобыстрах заглушить, но куда же от него уйдёшь? Здесь он – страх. С нами в обнимкусидит.

Всех нас перед полётом взвесили вместе со всем, что на наснавешано. И сидим мы в самолёте в соответствии с нашим весом. Самый тяжёлыйдолжен выходить самым первым, а за ним чуть менее тяжёлый - и так до самоголёгкого. Это делается для того, чтобы более тяжёлые не влетели в куполапарашютов более лёгких и не погасили их. Первым пойдёт скуластый радист.Фамилии я его не знаю. В группе у него кличка Тарзан. Это большой угрюмыйчеловечище. В группе есть и потяжелее. Но его взвешивали вместе срадиостанцией, и оттого он самым тяжёлым получился, а потому и самым первым.Вслед за ним пойдёт еще один радист по кличке Брат Евлампий. Третьим по весучислится шифровальщик группы Чингиз-Хан. У всех трёх очень сложный прыжок.Каждый имеет с собой контейнер на длинном, метров в пятнадцать, леере. Каждыйиз них прыгает, прижимая тяжеленный контейнер к груди, и после раскрытияпарашюта бросает его вниз. Контейнер летит вместе с парашютистом, но напятнадцать метров ниже его. Контейнер ударяется о землю, после чего парашютстановится как бы легче, и в последние доли секунды падения его скоростьнесколько снижается. Благодаря ветру парашютиста немного сносит в сторону, такчто он практически никогда не приземляется на свой контейнер. От этого, однако,не легче. И прыжок с контейнером – очень рискованное занятие, особенно насверхмалой высоте.

Четвёртым идёт заместитель группы старший сержант Дроздов. Вгруппе он самый большой. Кличка у него Кисть. Я смотрю на его титаническую рукуи понимаю, что лучшей клички придумать нельзя. Велик человек. Огромен. Следомза Кистью прыгает командир группы лейтенант Елисеев. Тоже огромен, хотя и нетак , как его заместитель. Лейтенанта по номеру группы называют 43-1. Конечно,и у него кличка какая-то есть, но разве в присутствии офицера солдаты осмелятсяназвать кличку другого офицера? А вслед за командиром сидят широкие, как шкафы,рядовые диверсанты: Плётка, Вампир, Утюг, Николай третий, Негатив, Шопен, Карлде ля Дюшес. Меня они, конечно, тоже как-то окрестили, но официально у меняклички нет. Только номер 43-к. контроль, значит.

В 43-й диверсионной группе я самый маленький и самый лёгкий.Поэтому мне покидать самолёт последним. Но это не значит, что я сижу самымпоследним. Наоборот, я разместился возле десантного люка. Тот, кто прыгаетпоследним, - выпускающий. Стоя у самого люка, он в последний момент проверяетправильность выхода и в случае необходимости имеет право прекратитьдесантирование в любой момент. Тяжёлая обязанность у выпускающего. Хотя быпотому, что лица всех к нему обращены. Получается, что выпускающий как насцене, все на него смотрят. Куда я ни гляну, всюду на глаза диверсантовнатыкаюсь. Шальные глаза у всех, и все на меня в упор смотрят. Только командирспокойно дремлет. Полностью расслаблен. Но у остальных глаза с лёгким блескомпомешательства.

Уши заломило, самолёт резко пошёл вниз. Верхушки деревьевпочти рядом мелькают. Синяя лампа над грузовым люком нервно замигала.

- Встать! Наклонись.

Первый диверсант, Тарзан, наклонился, выставив дляустойчивости правую ногу вперёд. Брат Евлампий своей тушей навалился на него.Третий навалился на спину второго, и так вся группа, слившись воедино, ждётсигнала. По сигналу задние напрут на передних, и вся группа почти одновременновылетит в широкий люк. Хорошо им. А меня никто толкать не будет. Пропустив всехмимо себя, я в последний момент должен свой вытяжной тросик защёлкнуть нацентральном леере. А если промахнусь? А если сгоряча выйду, не успев егозастегнуть. Открыть парашют руками будет уже невозможно: земля совсем рядомнесётся.

Гигантские створки люка разошлись в стороны. Ночь безлунная,но снег яркий, слепящий. Всё как днём видно. Земля, вот она. Кусты и пролескивзбесились, диким галопом мимо несутся. ПОШЛИ! Братцы, ПОШЛИ!!!

Глаза сумасшедшие мимо меня все сразу. Сирена кричит, какзверь умирающий. Рёв её уши рвёт. Это чтоб страх вглубь загнать. А лицаперекошены. Увернуться некуда. Напор сзади неотвратимый. Передние посыпались вморозную мглу. Поток ветра бросает их ногами вверх. ПОШЛИ!!! А задние,увлекаемые стадным инстинктом, тут же в чёрный снежный вихрь вылетают. Я рукувверх бросил. Щелчок. И вылетаю в морозный мрак.

Все на сверхмалой высоте одновременно происходит: голова вниз,жаркий мороз плетью-семихвосткой по роже, ноги вверх, жуткий рывок за шиворот,ноги вниз, ветер за пазуху, под меховой жилет, удар по ногам, жёсткимипарашютными стропами опять же по морде, а в рукавах по локоть снег и сразутаять начинает…

Парашюты в снег зарыли, какой-то гадостью вокруг собакпосыпали, против собак. Местная милиция, КГБ, части МВД – все сейчастренируются. Все они сейчас против наших групп брошены. А у нас руки, считайсвязаны. Если бы война, мы захватили бы у противника несколько машин илибронетранспортёров, да и разъезжали на них. Но сейчас не война, и транспорт намзахватывать запрещено. Драконовский приказ. Ножками, ножками. От собак.

Лыжи у нас короткие, широкие. Такие легко на парашютебросать. Снизу они настоящим лисьим мехом отделаны. Такие лыжи скользят вперёд,а назад отдачи нет. Лисий мех тогда дыбом поднимается, не пускает. И ещё лыжиэти следов не оставляют, особенно на плотном лежалом снегу. Из таких лыж иизбушку в снегу сложить можно – мехом внутрь, спи, ребята, по очереди. Но самоеглавное, лыжи эти не обмерзают, ледяной коркой не покрываются.

 

 

9.

 

К утру выбились из сил. Три часа из района выброски уходили.Куртки мокрые. Лица красные. Пот ручьями. Сердце наружу рвётся. Языквываливается, как у собаки на жаре. Это всегда так сначала бывает. Начетвёртый-пятый день втянемся и будем идти как машины. Но первый день всегдаочень тяжёлый. А первая ночь и двое последующих суток – ужасны. Потом легчебудет.

- Командир, в деревне собаки брешут. Не к добру. Значит, тамчужие люди.

Это понятно. Кто в такой глуши в такую рань деревенскихсобак потревожить мог?

- Обходить будем. Влево пойдём. – Влево засада. Вон в томлесочке. Смотри, командир, птицы над лесочком кружат.

Тоже правильно. Кто их в такой мороз с места поднял? Птицысейчас должны на ветках сидеть, инеем покрытые. Остаётся только путь черезовраги, через бурелом, где добрые люди не ходят. Там только волкам дорога дадиверсантам из Спецназа.

- Готовы? Вперёд!

 

Продолжение следует

Виктор Суворов 94 год «Кемпо»